Преступники – «плохие ребята». Правоохранители – «хорошие». Борьба между ними – социальная драма. Современное общество обожает созерцать ее виртуальный вариант на экранах телевизоров не меньше, чем древние римляне – бои гладиаторов. В наши дни сражения гладиаторов за гранью морали, скоро уйдет в прошлое и коррида. Известный криминолог Нильс Кристи убежден: канет в Лету и борьба с преступностью, ибо человечеству известны и иные формы социальной организации.
Несколько слов о мэтре
Кристи, Нильс (род. 24 февраля 1928 года в г. Осло) – норвежский криминолог и писатель, в прошлом директор норвежского Института криминологии и уголовного права. Н. Кристи последовательно выступает за упразднение уголовного наказания в традиционном его понимании. Наказание, по его мнению, такое же зло, как и преступление. Действительно, одно зло победить другое не в состоянии.
Н. Кристи неоднократно бывал в России. Первой его книгой, изданной в нашей стране в 1984 году, была работа Limits to pain. Название было переведено как «Пределы наказания». Переименование это весьма символично, ибо выражение «пределы боли» (дословный перевод названия) выглядело явно не по-советски, ведь в СССР заключенных не мучили, а «исправляли» и «перевоспитывали».
Сегодня количество книг Н. Кристи, изданных в России, уже не поддается учету. Среди них – «По ту сторону одиночества. Сообщества необычных людей» (1993 год), «Борьба с преступностью как индустрия. Вперед, к ГУЛАГу западного образца», «Плотность общества» (обе выпущены в 2001 году), «Удобный враг. Политика борьбы с наркотиками в Скандинавии» (2004 год), «Приемлемое количество преступлений» (2006 год), «Простые слова для сложных вопросов» (2011 год).
Причины популярности
Откуда такой интерес к норвежцу? Ведь место криминологии в российском табеле научных изысканий весьма скромное. По определению В.В. Лунева (Лунев В.В. Курс мировой и российской криминологии. Т. 1. М., 2011. С. 10), криминология – наука «относительно самостоятельная», сравнительно недавно (в период хрущевской «оттепели») вторично отпочковавшаяся от уголовного и исполнительного права (Лунев В.В. Указ соч. С. 32).
Парадокс налицо: в России до сих пор на первом месте не учение о преступности, ее причинах, а регламенты наказания, читай «мучения». Современная уголовная политика в научном осмыслении преступности не очень-то и нуждается, лидеры нации больше уповают на свои способности к «ручному управлению». Чтобы убедиться в этом, достаточно проанализировать модернизацию УК РФ.
Труды Н. Кристи для жителей бывшего СССР, «замордованных» канонами учения о классовой борьбе, явились своего рода глотком свежего воздуха. Он впервые поведал, что преступность не так страшна, как ее малюют, правоохранительная система борется преимущественно с врагом вымышленным. Более того, борьба с преступностью для многих давно превратилась в источник дохода.
Острота впечатлений от творений Н. Кристи объясняется еще и тем, что работами современных зарубежных криминологов россияне не избалованы. В числе последних, пожалуй, лишь Р. Кларк, Г.И. Шнайдер да Дж.Ф. Шелли.
От раннего христианства до наших дней
Чтобы разобраться в проблемах, которые рассматриваются в работах Н. Кристи, проследим развитие учения о преступности и методах борьбы с ней.
Эпоха раннего христианства. Преступление – априори грех! Почему созданный самим Богом человек согрешил? Ответ прост и однозначен: в него вселился дьявол! Супротив темных сил люди бессильны. Вывод: казнить грешника.
Темные и Средние века. Во всем виновата человеческая плоть: физическая боль, причиняемая телу, – вот радикальное средство от всех социальных болезней.
Новое время (начальный период). Преступник – неисправим, лучшее средство борьбы с ним – высылка в дальние колонии…
Новое (второй этап) и новейшее время. Преступник может быть исправлен и перевоспитан! Радикальное средство – трудотерапия.
В 1917 году к власти в России пришли «люди труда», приняв на вооружение разработанное капиталистами учение о трудотерапии, они тут же решили загнать всех «несознательных» в светлое будущее. Уверенность в эффективности избранного ими метода борьбы со всем греховным (антиреволюционным) базировалась на трудах классиков марксизма-ленинизма-сталинизма. Эти оракулы без тени сомнения квалифицировали насилие как повивальную бабку истории, уверенно одобряли уничтожение целых классов, с их ликвидацией связывая автоматическое наступление рая на земле (коммунизма), жителям которого грех (преступность) будет неведом.
Поскольку реализация таких планов выглядела жутковато, про существование криминологии коммунисты-экстремисты предпочли забыть (ее заменил научный коммунизм), а статистику по преступности засекретили.
Учение о том, что преступность – не более чем «родимое пятно» капитализма, официально просуществовало 70 лет. Построенная на его основе система уголовной юстиции не умерла и поныне, ибо в обществе по-прежнему жива идея, согласно которой все люди делятся на «порядочных» и «грешников», последним место в «аду» (тюрьмах).
На содержании «ада» в последние годы решили сэкономить. Данное обстоятельство заставило представителей ФСИН РФ познакомиться с такой личностью, как Н. Кристи, последовательно отстаивающим идею уменьшения числа сидельцев.
Делегация в Норвегию
Когда мне предложили войти в состав делегации, направляющейся в г. Осло на конференцию «Структура тюремной индустрии», и поинтересовались, как я буду туда добираться, я ответил: «К Н. Кристи готов идти пешком».
В состав делегации вошли: организаторы проекта А. Кишинский и Г. Муртазаева, начальник управления охраны Государственной пенитенциарной системы Украины А. Кислов, академик Национальной академии правовых наук Украины А. Костенко, исполняющий обязанности начальника управления социальной, психологической и воспитательной работы с осужденными ФСИН РФ В. Затонский, профессора РУДН Л. Букалерова и Т. Минязева, адвокат Е. Тонков и др.
Наконец, 23 мая 2011 года встреча с великим мэтром состоялась. Ее результаты превзошли все ожидания!
Н. Кристи сухощав, непосредственен, аскетичен в одежде (носит только простое и удобное). Самое примечательное во внешности ученого – глаза: они ясные, лучистые, они – основа харизматичности великого криминолога, который часто вспоминает о маме и предпочитает подписываться крайне лаконично – «проф. Кристи».
В выборе средств передвижения по городу он давно остановился на велосипеде.
Непритязателен в еде, но позволяет себе и бокал вина. Помимо языков Скандинавии свободно владеет английским, изъясняется на немецком. Социолог, юристом себя не считает, атеист, не ходит на выборы, так как не согласен с политикой находящихся у власти партий. Значительные доходы, получаемые Норвегией в результате эксплуатации нефтегазовых месторождений, расценивает как национальную беду: легкие деньги губят общество, также неизбежна резкая дифференциация по доходам.
По его мнению, уголовная юстиция направлена против бедных. Тюрьмы – это гетто, форма уничтожения неудачников.
Критикует Россию за перманентную войну на Кавказе, Норвегию – за участие в различных военных конфликтах. Естественно, что Н. Кристи – противник смертной казни.
Зло в ответ на насилие
О чем же говорили мы с мэтром? О зыбкости и условности границ между «преступным» и «непреступным». Совершенно очевидно, что символического при решении этой проблемы, как в конкретных государствах, так и на международном уровне гораздо больше, чем рационального. Следовательно, перечень «грешников» и причитающаяся им «мука» устанавливаются на глазок. Что же тогда доступно учету? Лишь расходы на борьбу с «грешниками»! Что касается расходов, которые несет общество после очередного, не поймешь, выигранного или проигранного сражения, то борцы с преступностью считать их не желают.
Вспоминается лозунг «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача!». С некоторых пор с природой мы уже не боремся, учимся сосуществовать. Мы сами, а вместе с нами и преступность – природа!
Под гнетом неопровержимых доказательств в последние десятилетия криминология отошла от концепции, согласно которой преступность – это что-то аномальное.
Определенные виды преступлений выгодны как отдельным (порой весьма значительным) слоям населения планеты, так и целым государствам. Более того, наличие преступности на руку лицам, позиционирующим себя в качестве борцов с таковой. Логика проста: преступники – «плохие парни», мы их уничтожаем. Нет плохих парней – придумаем, убедим в их наличии общество и заручимся его поддержкой, в первую очередь, финансовой.
Глупо отрицать, что некоторые преступления совершаются лицами, скажем так, не совсем психически и социально здоровыми. Наличие таких людей, увы, неизбежно. Не будем забывать, что социальное здоровье гражданина зависит в основном от окружения, а уж потом от отдельного индивида.
В этой связи проблема из плоскости тотальной войны с неким (преимущественно воображаемым) противником незаметно переходит в плоскость навешивания ярлыка «преступник» на отдельных членов общества и определения сил борющихся с ними инстанций.
Анализ двух сообщающихся сосудов (общество свободное и общество, пребывающее в местах лишения свободы) показывает, что лица, отвечающие за «перетекание» членов общества из одной емкости в другую:
- живут в плену иллюзий;
- не свободны в своих решениях, ибо находятся под давлением правоохранителей.
Обсуждение, а не осуждение
Здесь уместно вспомнить широкоизвестные идеи Н. Кристи:
«В современном обществе главная опасность преступности заключается не в преступлениях, а в том, что борьба с преступностью может столкнуть общество на тоталитарный путь развития».
«Исследования, посвященные концентрационным лагерям и ГУЛАГу, привели нас к новым важным идеям. Проблема не в том, как это могло случиться. Проблема скорее в том, почему это не случалось чаще, а также когда, где и как это произойдет в следующий раз».
«Война с наркотиками на практике вымостила дорогу войне с той частью населения, которая признана наименее полезной и потенциально наиболее опасной».
«Тюрьма — это деньги. Большие деньги. Строительство, оборудование. Деньги на содержание тюрьмы».
«Холокост был всего лишь продолжением основной тенденции европейской колониальной политики… Атмосфера, в которой жил юный Гитлер, в которой жили все в Европе, была пронизана убеждением, что империализм есть биологическая необходимость, ведущая к неминуемому истреблению низших рас».
«Весьма значительная часть мужского населения низших классов может провести большую часть жизни в тюрьмах или лагерях».
Преступление, продолжает свои рассуждения Н. Кристи, – абстрактное понятие, уводящее нас от реальности. Проще наклеить на человека ярлык преступника, чем разобраться в обстоятельствах.
Борьба с терроризмом, которую возглавляют США – прекрасная иллюстрация того, как опасно отвечать на зло злом. Карательные меры не уменьшают количество террористов, скорее наоборот. Правомерен ли был Нюрнбергский процесс? Во-первых, в суде сидели американцы, только что сбросившие бомбу на Хиросиму и Нагасаки, англичане и французы, сравнявшие Дрезден с землей, русские, у которых в это время «расцветал» ГУЛАГ. Во-вторых, весь процесс был сконцентрирован на преступлении отдельных личностей, лидеров. А последователи – рядовые немцы, поддержавшие фашизм, служившие ему верой и правдой? Одним лидерам не под силу было бы воплотить античеловеческие идеи на практике.
Главная беда в том, что большая часть нации поддержала фашизм. Многие – идейно. Надо было выслушать людей, понять, что их привлекло в фашизме, объяснить, как они плохо поступили. Мы же не верим в силу слова, убеждения, поэтому стремимся карать.
А вот в Южной Африке после падения апартеида пошли другим путем – создали советы, организовали слушания, на которых не судили, а обсуждали, что же произошло. Потому что нашлись моральные лидеры, как Н. Мандела, которые сказали: давайте все-таки поймем друг друга. И они смогли установить в стране мир, а не продолжать несчастья.
Государство без тюрем, законодательство, в котором отсутствует термин «преступление»? Отличная идея! Думаю, здорово было бы жить в обществе, в котором нет слова «преступление», а каждый поступок обсуждается как реальное действие, а не как абстрактное понятие. Совсем упразднить тюрьмы невозможно, но стремиться к их сокращению, уменьшению числа заключенных, перехода от осуждения к обсуждению необходимо. Нашим же социологам, криминологам следует не рассуждать абстрактно, а рассказывать реальные истории, видеть за каждой трагедией живого человека. Нельзя отменить систему наказания, но это не та область, в которой надо стремиться быть стахановцами. А многие, к сожалению, стремятся, и борьба с преступностью превращена в индустрию.
Считаю, что организация Amnisty International совершает ошибку, требуя наказания нарушителей прав человека. Таким образом, они невольно приучают нас относиться к системе наказания как к чему-то само собой разумеющемуся. Представляется более правильным пример Южной Африки и Латинской Америки (Аргентины и Уругвая), развивающих медиацию. Восстановительное правосудие должно максимально заменять карательное.
Тюрьма в России и в Норвегии
Многие из вышеприведенных установок Н. Кристи кажутся утопическими. Однако он не блаженный мечтатель, а опытный практик. В 1949 году еще студентом он предложил министру юстиции допустить женщин к работе в качестве надзирателей.
Чиновник высмеял молодого человека. Сейчас 52% сотрудников тюрем – женщины!
Еще одно наблюдение Н. Кристи. Финляндии в наследство от Российской империи достался «русский» вариант пенитенциарной системы: масса «сидельцев» и жесткий режим. Спустя век состояние системы исправления Финляндии соответствует лучшим европейским стандартам.
Сегодня в Норвегии под стражей 3800 человек. Около трети из них – подследственные, остальные – осужденные на реальный срок. Путь в тюрьму лежит через арестный дом. Если таковой в Осло сравнить с аналогом в Калгари (Канада, Альберта), то принципиальных отличий нет. Вот он, классический мировой стандарт, к которому стремится Россия. Набор требований минимален: один задержанный, одна камера, свободное общение с защитником.
Заключение под стражу применяется лишь тогда, когда сторона обвинения на 51% уверена в том, что лицо совершило соответствующее преступление. Естественно, что под стражу будет заключен только тот, кто реально опасен для общества. Мнением социума в Норвегии манкировать не принято: «Люди тебя боятся, сиди в изоляции…»
Принцип организации работы с заключенными под стражу известен со времен И. Бентама: тотальный контроль. С помощью видеокамер за всеми задержанными ведется непрерывное наблюдение. С центрального поста хорошо видно, как животное, именуемое «человеком», переживает «синдром клетки»: одни весь день мечутся по камере, другие, укрывшись с головой, замерли на нарах.
Если забыть про замки и запоры, то режим в тюрьме вольный, никакой муштры. Следовательно, лишних усилий надзиратель на поддержание порядка не тратит.
Пищу заключенным готовят в учреждениях муниципального здравоохранения. На этапе, предшествующем освобождению, осужденные едят вместе с надзирателями.
Лица, находящиеся под стражей, имеют право на карманные деньги от государства, примерно 400 рублей в день.
Все вопросы организации обучения, труда – компетенция органов местного самоуправления.
В рамках работы конференции «Пенитенциарная безопасность в механизме обеспечения национальной безопасности» (Самарский юридический институт ФСИН, 24–25 июня 2011 года) начальник института, доктор юридических наук, профессор, генерал-майор внутренней службы Р.А. Ромашов поинтересовался у меня: «Чем тюрьма в Норвегии отличается от таковой в России?» Мой ответ слушателей явно разочаровал: «Принципиальных отличий нет и быть не может, поскольку тюрьма есть тюрьма и этим все сказано».
Поэтому, если говорить о принципах организации пенитенциарных систем России и Норвегии, то общее заключается в том, что:
– некоторые социальные проблемы общество пытается решить путем временной изоляции своих членов;
– наличие тюрем, тюремной культуры – элемент нашего современного мировоззрения;
– из всех тюрем заключенные бегут;
– во всех тюрьмах к нарушителям режима применяют насилие;
– тюрьмы – это рабочие места для свободных.
Что касается формальных отличий, то их предостаточно. Тюрьмы бывают комфортными и не очень, в них может содержаться масса народу или всего дюжина заключенных. Костяк осужденных в одних странах – свои граждане (Россия), в других – иностранцы (Норвегия, Кипр). Кстати, в тюрьмах Европы содержится 7 тыс. румын!
Число надзирателей в Норвегии превышает число арестованных. Служащие мест лишения свободы могут получать гроши, как в России, а могут и как сотрудники арестного дома в Норвегии более 6 тыс. евро в месяц. Однако сути проблемы нисколько это не меняет.
Главное в другом: общество поместило человека в клетку на определенный срок. Чего оно этим добилось? Исчерпывающего ответа на данный вопрос современная криминология не дает.
Срок наказания истекает, после этого, как у освобожденного, так и у общества возникают новые проблемы. Решать их мы пока не научились. Если соотнести число реальных преступлений с количеством осужденных к реальному наказанию, то разница достигает двух порядков. Значит, тюремная система заглатывает ровно столько, сколько в состоянии переварить, на остальные преступления общество просто закрывает глаза…
Подсчитаем расходы
Интересные факты привел А. Кислов: Украина понизила порог наступления уголовной ответственности за кражу с 1 тыс. до 300 гривен, и число осужденных возросло на 8 тыс. человек.
Произведем элементарный расчет: это число помножим сначала на максимально возможную сумму ими похищенного, получим 8 млн гривен, после чего определим сумму, потраченную обществом на их годовое содержание, – 57,6 млн, то есть в 7 раз больше!
Кражи совершены у 8 тыс. потерпевших, публичная защита их интересов путем изоляции виновных обходится каждому из жителей Украины в 1 гривну. Общий бюджет пенитенциарной системы свыше 1,5 млрд – по 25 гривен с души. В принципе, это не такая уж высокая плата за виртуальное спокойствие. Что касается социальных связей, то их разрыв в гривнах не измеришь…
Кроме того, А. Кислов признал, что в 25 тыс. из 33 тыс.случаев заключения под стражу на время предварительного расследования можно было бы и избежать, так как арестованным было назначено наказание, не связанное с лишением свободы. Следовательно, налицо почти 76% брака. Для сравнения: в России некоторые исследователи считают, что данная цифра равна 36% (см., напр.: Капинус Н.И.
Процессуальные гарантии прав личности при применении мер пресечения в уголовном процессе. М., 2007. С. 281–282). Подробнее о проблемах, связанных с переизбытком репрессивности при решении вопроса о заключении под стражу см.: Избрание меры пресечения судом / под ред. Н.А. Колоколова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2011).
Где вывод? Он прост: человечество решает свои проблемы не только военным путем, но еще и с помощью мирных переговоров. Война и мир – парные категории, друг без друга немыслимы. На смену тотальной войне с преступностью неизбежно придет мир.