Когда российское общественное мнение касается новых государственных инициатив, его суть и язык изложения странным образом начинают идти вразрез с официальными опросами. Если придерживаться печатных выражений, а также новинок кремлевского словаря и федеральных СМИ, наши сограждане «выражают озабоченность» и «весьма обеспокоены» происходящими в стране переменами на нивах демократических свобод. В России возникла необъяснимая ситуация вечного шаха, который власть объявляет населению, не решаясь поставить мат. Видя и ощущая это, народ злобно точит воображаемые вилы, на которые его прадед наколол ненавистного большевика.
В интернете подобных людей с взведенным курком огромное количество, и в условиях, когда государство и народ находятся в одном информационном поле, когда упавшее во время грозы дерево больше не событие одного населенного пункта — готовность людей к активным действиям, образно говоря, определяется лишь точкой росы. Вопрос лишь в том, каково ее нынешнее значение. Нашим предкам порой достаточно было одного взмаха кнута над сгорбленной спиной, чтобы на следующий день настоящие русские мужики решили возникший, с позволения сказать, «конфликт» своими, быть может, несколько первобытными методами. В девяностые годы учителя, которые еще свято верили в существование призвания и которым никто не советовал уходить в бизнес, если они недовольны своими зарплатами, объявляли забастовки и голодовки, требуя уважения к своей профессии, опыту и квалификации, а также соблюдения экономических формальностей трудовых договоров. Тогда еще не было такого количества запретов, штрафов и налогов, согласования процедуры митингов и всевозможных бюрократических мостков, по которым люди должны теперь переходить от одного государственного института к другому. Все было значительно проще, без полутонов сегодняшней российской пропаганды, изобретшей некий гибрид кнута и пряника, который позволяет ехать на бешеной лошади, не боясь, что она выкинет вас из седла.
Новые поколения россиян взращиваются в социальных теплицах, где каждая грядка в положенное время получает полив и удобрения в виде микроскопических льгот, выплат и индексаций. Раба нужно кормить ровно таким количеством еды, которое позволяет ему выполнять требуемый объем работы, иначе он окрепнет настолько, что его силы хватит, чтобы разорвать путы.
Но как долго еще будет существовать это хрупкое равновесие, и насколько доминантен печально знаменитый русский ген терпимости и подчинения? Наши предки не были подвластны культу потребления, хотя и занимались мелким накопительством, нынешнему же поколению россиян в той или иной степени есть, с чем расставаться, даже если они — пресловутый средний класс с зарплатой в 17000 рублей. Но и с таким доходом люди берут кредиты, которые связывают их не только с рабочим местом и семьей, но и с государственной системой, которая подавая одной рукой, готовится другой изымать милостыню из худого кармана. Получается, что человек постоянно балансирует на грани недополучения гражданских свобод и риска потерять имеющееся. Нет в нас того долгосрочного азарта, с которым люди прошлого шли в последний бой с угнетателями, не столько ради себя, сколько за будущие поколения, потому как понимали, что то, чем они живут сами, по сути и жизнью то назвать нельзя. Гордые были люди, люди-птицы. В этих мужественных, часто малограмотных существах находила пристанище и пытливость биолога, смотрящего в микроскоп, и надежда молодого космонавта, мечтающего преодолеть земное притяжение, и гениальность хирурга, производящего первую сложную операцию.
Все бессознательно, искренне и без расчета на личную выгоду делалось с прицелом на будущее, а мы сегодня дрожим над миской жареной картошки по 70 рублей за килограмм и послушно скрипим ржавыми от деградации шестеренками: «Лишь бы не было войны»…
PS: Мнение автора может не совпадать с мнением читателя.